Олег Мухин - Человек: 1. Теория большого надувательства
Мы ехали по городу, я рассматривал незнакомый мне Лондон. Водитель взглянул на часы, вмонтированные в приборную панель, и нажал на кнопку. Ожил радиоприёмник, и в динамиках зазвучала великолепная музыка. «Последний альбом «Финк Плой»», – мгновенно определил я и тут же вспомнил о Натали и о событиях, произошедших в день нашего знакомства.
Меня постоянно мучили мысли об обстоятельствах её таинственной смерти. Я никак не мог отыскать чёткого объяснения свершившимся событиям. Если моя встреча с блондинкой являлась тщательно спланированным кем-то актом, и смерть входила в него одной из составляющих, то почему тогда этот «кто-то» не появился в момент, когда она умерла, застав меня таким образом на месте преступления с тем, чтобы в дальнейшем шантажировать в известных ему корыстных целях? Что-то не сходилось, не состыковывалось, исходя из этой версии. Второй же вариант состоял в следующем: наше знакомство с Натали было в действительности чистой случайностью, а умерла она, скорее всего, из-за передозировки наркотика, так как, по-видимому, она была просто красивой скучающей куклой, избалованной дорогими вещами, выпивкой и галлюциногенами. Вспоминая отдельные детали её поведения, я приходил к такому заключению. Она и мне подсыпала наркотик в еду и вино, и поэтому так хорошо было в начале и так плохо потом. То, что она кому-то звонила, объясняется достаточно прозаически – похоже, богатая квартира находилась на охранной сигнализации, и Натали звонила, чтобы сказать, что она вернулась домой. Такого рода версия многое ставила на свои места, логически развязывала запутанные узлы загадок, однако я относился к ней всё же с некоторой долей подозрительности, искал дополнительный третий вариант.
Мог бы я спасти мою любимую, вызови я «скорую помощь», и не выглядел ли трусом, когда фактически убежал из её квартиры? Опять и опять я задавал себе этот вопрос и, анализируя, не находил в своих действиях элемента трусости, так как я тогда полностью убедился, что женщина мертва, и ничем помочь я ей был не в силах. В «скорой помощи» она явно не нуждалась. Вызывать же полицию тоже, на мой взгляд, не имело смысла. Ну что бы я им стал рассказывать? Сомнительную историю моего знакомства, в реальность которой даже я теперь верил с трудом? В итоге, не исключено, что они бы разобрались в причине её смерти, определили бы рано или поздно мою непричастность к содеянному, однако я бы попал в мясорубку криминального делопроизводства, и крови бы они мне попортили предостаточно. И это ещё в лучшем случае. Связываться с властями мне абсолютно не хотелось.
После смерти моей возлюбленной что-то сломалось внутри у меня. Я сделался более равнодушным к окружающей действительности, под воздействием смерти во мне окончательно созрело решение, осуществление которого я начал спустя месяц. Месяц же я жил, как на иголках, прислушивался к каждому шороху, старался занять себя работой, ждал, что что-то произойдёт. Может быть, я забыл какую-то свою вещь в той квартире или оставил отпечатки пальцев, или свидетели появились, на каких не рассчитывал, или тот, кто подставил меня, позвонит поздно вечером? Ничего не случилось. Ну, ни на грамм.
Но даже в самолёте, сидя в пассажирском кресле, я не верил, что так безболезненно выскочил из дикой, абсурдной ситуации, пока не запустились двигатели, и алюминиевый гигант не взмыл в небо, взяв курс на запад…
Мы ехали по городу, негр, молча, вёл чёрный сногсшибательный автомобиль, изредка поглядывая на меня, и улыбался, обнажая ослепительно белые здоровые зубы. «Отчего у негров такие великолепные зубы? – подумал я. – Правильное питание является тому причиной, или этот факт обусловлен генетически?» Я ни о чём его не спрашивал, я рассматривал местные достопримечательности, насколько позволял обзор из машины. Навстречу то и дело попадались красные двухэтажные автобусы – омнибусы —, разрисованные разнообразнейшей рекламой. Именно они, эти игрушки для взрослых, создавали чисто английский колорит, представляли собой своеобразную визитную карточку Лондона. Они и чёрные старомодные такси.
По мере продвижения к центру города менялась и архитектура – здесь было больше домов в старинном стиле, хотя не меньше и красивых современных зданий. Количество транспорта также прибавилось, скорость движения упала, мы застревали в пробках, на светофорах. На одном из пешеходных переходов я заметил двух панков – их трудно было не заметить! – , чьи ирокезские гребешки стояли торчком и были выкрашены во все цвета радуги. Они шли по «зебре», о чём-то громко переругиваясь. Я слышал только обрывки фраз. Каждым вторым словом были английские «fuck», «shit» или «arsehole»…
Водитель «аспида» припарковался у внешне совсем непримечательного строения, но, войдя в холл, мы попали в зону новейшего модернистского оснащения и отделки. Полстены прямо передо мной занимала огромная вывеска с названием фирмы – «Drabbаh Electronix». Симпатичные клерки за стойкой, словно сошедшие с телевизионных рекламных роликов, с аккуратными причёсками, в белых рубашках и чёрных галстуках, звонили по телефонам, работали на компьютерах, тихо переговаривались между собой. Нам преградил дорогу охранник из службы безопасности. Негр сказал:
– Проводите мистера Сазоноффа к господину Драббаху. Ему назначено.
– Следуйте за мной.
Не голос, а сплошной металл. По массивным ступеням мы поднялись на второй этаж, долго петляли по коридорам, освещённым мягким люминесцентом, и, наконец, остановились у двери с табличкой «Mit Drabbаh. President». Прежде чем впустить меня за дверь, от которой, как только я прочёл табличку, повеяло недоступностью, элитарностью и надменностью во взгляде, я был наглым образом обыскан стражем порядка на предмет наличия огнестрельного и холодного оружия, чем мне лишний раз напомнили, кто есть я, и кто есть тот, восседающий с обратной стороны двери.
За большим письменным столом из красного дерева в кожаном вращающемся кресле я увидел человека с длинным кривым носом и карими цепкими глазами. Серый двубортный пиджак, серый галстук с золотой заколкой, дорогие часы на руке. Мои потёртые джинсы и туфли совершенно не гармонировали тут. Выглядел он лет на сорок, не старше.
Как только я вошёл, он жестом указал на стул, стоящий перед письменным столом.
– Мистер Сазонофф, – с ходу начал он. – Я знаю, что вы неплохо говорите по-английски, поэтому будем вести разговор именно на этом языке, если не возражаете. К сожалению, по-русски я не знаю ни слова, кроме разве что «водка» и «матрёшка», а приглашать переводчика нежелательно… Не хотите ли сигару?
Я не хотел, но взял. Он закурил свою и поднёс пламя зажигалки к моей. Я затянулся, но так как давно не курил, закашлялся. Мит Драббах продолжал:
– Мне также известно, что 15 августа вы по туристической визе прибыли в Италию, где через несколько дней попытались получить вид на жительство, в чём вам было отказано. А 31 августа из Рима вы связались по телефону со мной, заявив, что у вас имеется очень заманчивое предложение для фирмы «Drabbаh Electronix», но необходим личный контакт.
Сигара оказалась первоклассной, как, по-видимому, и все предметы, находящиеся в пределах президентских апартаментов. С наслаждением втягивая лёгкими дым, я вспоминал вкус давно забытого.
– Итак, мистер Сазонофф, добро пожаловать в Великобританию! Каково же ваше предложение моей фирме?
Кто он по национальности? Что-то не слишком похож на англичанина, да и зовут его как-то странно. Мит это Митчелл? Может быть, перс или румын какой-нибудь? – думал я. А может, он самый типичный англичанин и есть? Абсолютно непроницаемая
физиономия! Никаких эмоций! Разговаривает со мной как робот, подлец! Сейчас у него глаза выкатятся от удивления!
– Я позвонил вам из Рима, потому что случайно встретил там…, – попыхивая сигарой, я выдержал паузу для полноты эффекта – …Альберто Груганте!
Нет, это определённо не человек! Ни один мускул на лице не дрогнул! Такой выдержке можно позавидовать!
– Он, как вам должно быть известно, – продолжал я, – работал на «Drabbah Electronix» в секретной лаборатории в Гибралтаре. И, разобравшись, чем она занимается, сумел сбежать. Теперь вы его разыскиваете, чтобы он не наболтал лишнего. Но не торопитесь направлять своих агентов в Рим, его уже там нет.
Слушает, не перебивает. Ждёт, что скажу дальше.
– Когда я узнал о проекте, над которым работал Альберто, я понял, что у меня есть именно то, что вам нужно, то, над чем трудится та лаборатория у пролива. Ну, возможно, не совсем то, но по крайней мере довольно близко к теме.
Я снова сделал паузу, стряхнул пепел в тяжёлую пепельницу из слоновой кости. Должен он отреагировать, этот сфинкс, в конце-то концов!
– И что же такое у вас имеется?
Слава богу! Выдавил из себя! Дело пошло.
– Видите ли, уважаемый мистер Драббах, для того, чтобы продемонстрировать упомянутое «нечто», мне потребуется приблизительно час времени и место, где я мог бы без посторонних поработать паяльником и отвёртками. Для наилучшего восприятия нужна визуальная демонстрация объекта в действии. Составные части его находятся в моём багаже на заднем сиденье вашего изумительного чёрного автомобиля.
